Вышла замуж за мужчину, у которого дочка от первого брака. Когда мы поженились, Еве было пять лет. Мы с ней хорошо поладили. Муж полностью доверял мне покупку одежды для Евы, я старалась её радовать разными мелочами. Однажды мы с Евой несколько дней провели вдвоём, она болела, я за ней ухаживала. Муж тогда уехал в срочную командировку, а его бывшая жена находилась в отпуске за пределами России.

Осенью 2022 Ева пошла во второй класс. Я стала замечать, что из кошелька пропадают деньги: когда сто рублей, когда пятьсот. Чем больше наличности было, тем больше пропадало. Мужу намекнула, что его дочь может таскать деньги, он сразу же встал на защиту Евы:

– Ева? Да никогда! Она очень хорошая девочка, отличница, все её хвалят. А что, что-то пропало?

Сказала, что мне показалось. Полностью отказалась от наличных, а ценные вещи стала прятать. Мало ли.

Какое-то время прошло. Ева вела себя как ни в чём не бывало, приезжала, улыбалась, рассказывала какие-то смешные истории. При виде Евы меня тревожило неприятное чувство, и я оказалась права.

У мужа и карты, и наличка. С наличкой он неаккуратен – деньги по всем карманам распиханы. Ева приехала во время весенних каникул, заказали пиццу. Муж был в душе, когда приехал курьер, мне крикнул, чтобы из заднего кармана брюк деньги взяла, расплатилась. За пиццу надо было отдать две сто, плюс двести рублей на чай, в кармане мужа осталось две купюры – тысяча и пять тысяч. А утром, когда Ева собралась домой, и муж решил выдать ей на проезд, то он спросил, есть ли у меня наличка, так как в брюках только пять тысяч.

– Шесть было, – сказала я.

У Евы забегали глазки, она начала говорить, что ей не надо на проезд, мама давала на карманные расходы, поэтому она сама оплатит дорогу на автобусе. Она очень быстро говорила, начала крутить в руках карандаш, который держала. Даже муж понял, что с его дочерью что-то не то.

– У меня раньше деньги пропадали, из кошелька. Поэтому я перестала их снимать. У тебя в кармане было шесть тысяч, шесть, а не пять. Мы никуда не ходили, а у тысячи не могли вырасти ножки, – сказала я.

Муж нашёл у Евы тысячу, она клялась, что ей мать дала. Муж позвонил бывшей жене, эта информация не подтвердилась, наоборот, бывшая жена призналась, что Ева ворует. Раньше она молчала, так как жалоб от нас не слушала, поэтому думала, что у нас Ева деньги не тащит.

Муж уехал вместе с Евой, у бывшей жены дома была воспитательная беседа. Еву наказали, а муж пообещал, что если ещё раз такое повторится, то он ей на лбу несмываемым маркером напишет слово “воровка”. Не знаю, продолжила ли Ева воровать, но меня она люто возненавидела. Она перестала ездить к нам в гости, муж начал встречаться с дочерью на нейтральной территории.

Если верить мужу, то Ева злится из-за того, что из-за меня папа узнал, что она воровка. Мол, Ева не хотела, чтобы папа знал, ей стыдно. Может, не надо было воровать? Тогда и узнавать было бы не о чем. Извинений за воровство я так и не услышала, хотя перед родителями Ева извинилась, и в том, что в мой кошелёк заглядывала, призналась.

Нынче Ева пойдёт в третий класс. Не знаю, что будет дальше. Может, у нас с мужем родится ребёнок. Может, когда-нибудь мужу придётся пригласить дочь к нам домой на некоторое время. Но я настроена так: раз я у Евы во всём виновата, а родители не могут донести до неё информацию, что виновата только она сама, то ноги её в нашем доме не будет. Вижу, какой муж отец, и разочаровываюсь. Понимаю, что сколько добра чужому ребёнку не сделай, всё равно останешься главным врагом. Записано.